Whoever reads my words is inventing them

В Будапеште внезапно обнаружилось культурное явление, которое я по невежеству предписывала совсем другой географии и эпохе: рассылка сообщила, что в субботу в определенном месте будет квартирник. Классического пианиста Марио Бьянки, который будет играть Листа "и пр."

А в сообществе paragraph_ru теперь можно выкладывать любые -- не только первые -- понравившиеся вам абзацы из книг.

в будапештском Этнографическом Музее.





( И для бедных: )

Чего мне дома больше всего не хватает, так это Икеи и метро (будапештского). И трамваев. Ну и еще мелочи -- набережной с лестницей, чайками и утками; Lanchid'a в ночном освещении; магазина Pendragon; получасовой дороги домой пешком по обросшей мягкой травой насыпи; диких слив над головой; индейского оркестра в подземном переходе; великолепной штрудельной в стиле артнуво, где штрудели четырнадцати видов укладывают с собой в двухъярусные коробочки; вежливого белоснежного шпица в крошечном кафе, где мне всегда готовят горячий сэндвич из чьябатты с базиликом, моццареллой, орегано и пармской ветчиной; английского имбирного чая из Sundance; горячего bagel из bagel-ной; расписных английских чашек в Big Ben Teahouse; уютной квартирки-studio за углом от Ferenciek tere; статуи святой Риты в церкви святого Михаила; фамильных розариев в магазине Ecclesia, полутемном, где разговаривают шепотом, будто пребывая еще в соседнем, через стену, францисканском монастыре. Булькающей трубки с шариками в воде посреди Round Lab. Седобородого админа-линуксоида, который шесть лет спустя еще помнит мою симпатию к пингвину. Литографий 1887 года в окне антикварной лавки. Даже сногсшибательного ветра, рвущего с головы тэм, мне тоже странным образом не хватает.

Зато в полете я читала в журнале Carpatair обширное интервью с икеевским создателем. Очень милый джентльмен.

Рядом в лаборатории невидимая мне девица (лаборатория круглая) стенает и бъется головой о клавиатуру: it doesn't want to print! it doesn't want to do it! why it doesn't do it! (сохранена стилистика оригинала)

Очень хочется продекламировать ей

Yesterday it worked.
Today it works no more.
Windows is like that,
но, к сожалению, она работает в Линуксе но боюсь, что меня неправильно поймут.

Пришлось купить кофе в МакДональдсе, чтобы было в чем заваривать растворимый суп.

Мой любимый teahaz стоит во внутреннем дворе диккенсовского дома. Раньше дом был диккенсовским в плохом смысле — закопченные стены, пыльные окна, мрак и безнадежность. Теперь он диккенсовский в смысле разбогатевших Дорритов — сияющие окошки в веселеньких переплетах, розы, герань, резеда.

Рядом с моим столиком, который произошел из сочетания ящика из-под чая модели "бостонское чаепитие" и стеклянной столешницы, шелестел гибкий, стремительный бамбук. Под бабмуком росла трава, щедро поливаемая явно не одной лишь небесной росой. В бабмуке стрекотала цикада.

Первый глоток lapsang souchong — как первый глоток пива: единственный, где аромат и вкус сочетаются в полной мере. Из моей пиалы с орехами и сухофруктами вылез червячок. Строго говоря, гусеница, ибо передвигался он на крошечных прозрачных ножках. Когда его передвижение стало неумолимо совершаться в моем направлении, я подозвала официанта. Официант извинился, бережно убрал червячка и орехи, кому-то его продемонстрировал смущенно и умиленно одновременно — создалось впечатление, что это household pet сбежал из клетки или в чем там держат червячков и забрался, негодник, в орехи. Больше никогда так не делай, слышишь.

Вся это вселенская любовь к живому дивно сочеталась с "Ireland: A Novel", которую я читала в процессе.

Когда чай в голубом глиняном чайнике закончился и я выразила желение заплатить, мне сообщили, что чай был предоставлен безвозмездно, то есть даром, в качестве компенсации за душевные страдания, причиненные присутствием живой природы в миндале и фисташках.